День ночь меняла, а её же день приходящий, и жизнь размеренной казалась Ивану больше. Но не радовала особенно размеренность таковая. Сны часто сниться начали, прямо сказочно-красочные и были там люди и не люди дивные, больше тех встречалось что между людьми посредине, часто сверхлюдьми именуемые. Не было у них таких человеческих зависимостей, всё им легко и быстро давалось.

Думал он о своей возлюбленной. Но света более не исходило от мыслей этих ему и казалось сердце заполнялось каменной тоской малахитовой…  Да не любовь это – с камнем он говорить начал, до утра под горой просиживал и дождь шёл и рассвело, сил у него поубавилось в ту ночку, хоть и молод парень таки был.

И не было ни человека одного, с которым бы он делился, ещё молчаливее стал, чувствовал что вот вот должно произойти что-то и ждал уже. Безстрашным был и как люди привычно — верил в любовь, что главная она добродетель есть.

ЧАСТЬ вторая. 

Как уехала невестушка Ивана нашего, подальше от гор малахитовых и от жениха, много с ней произошло странного и не более.

Прошла Настенька не одну улицу и не один перекрёсток.

Непривычно было ей, многолюдно, и стала она понимать как привыкла жить в отшельничестве и насколько разнится жизнь городская от тамошней.

Хоть и жильё у неё было оговорено и работа нашлась для такой мастерицы, а нужно уточнить, что умелица была она ещё та, много по роду передалось, не зря Иван с ней то водился, это тоже дало о себе знать – прибавило.

Не ощущала она себя на месте своём, тоска сжимать сердце стала, от работы отказалась и пошла по улицам бродить.
Остановилась, начала засматриваться в своё отражение в луже воды, шляпку поправлять, уж не проминула собой полюбоваться.

Посмотрела на неё в отражении уже не такая девица гордая и беззаботная, больше —  уставшая и печальная странница.

Вспомнила она, что по переезде её, — за какое дело бы ни бралась она, не шло рукоделие – и нитки выскальзывали и иголки на пол роняла, да ещё как раз в защелины попадали, — в комнате для рукоделия, пол был деревянный.

«Не моё это!» – вскрикнула Настенька и ногой топнула, шляпу сорвала.

«Не твоё, ясное дело, красавица, платье подбери, а то намочишь аль неудобно будет до ночи в мокром в дворце царском» — это произнесла старуха странной внешности, сидящая со скрещенными ногами на возвышении, сложенном из камней в центре улицы.  Шляпа Настеньки оказалась в её руке, и она ловко одела её на себя.

И стоит Настенька на ветру и слёзы не катятся, закипает в груди сила сильная и идёт она посреди улицы, а не так как пешеходы по краю её.

Останавливается карета и молвят ей, — «Что ты девица беду накликаешь, кто же против движения ходит?  Или ты в городе никогда не бывала?.. Хотя вон он какая расписанная, деревенские так не прихорашиваются.» И вышла с кареты женщина строго одетая.

Настенька подошла к ней и протянула пряжку свою малахитовую с просьбой дерзкой подвезти её во дворец.

на фото: набор — малахитовые пуговици и пряжка, стоимостью около 130 000 р. взято с открытых источников 

Эта сказка не так проста, в ней есть некоторая вложенность, впрочем сами поймёте по ходу чтения.

Имя сменим привычное герою сказания, или пусть так Иваном и останется?

Очень много трудился Иван, что не начинал – мгновенно обучался, от рождения дало было ему выделяться, четыре девятки к тому же имелось.