постоянная склонность к уединению, усталость от общества, негативизм - вопрос №107321

Еще когда я был маленьким, мама говорила мне, что когда я родился, вся жизнь ее пошла наперекосяк, у нее пропала возможность отдыха, походов в кино и театры. Она постоянно срывалась на меня, шипела, кусалась. Говорила, что ей больно от моих выкрутасов. Это когда я не давал ей ничего делать, все время звал. 

Когда была жива моя бабушка, мама на нее тожекричала,когда первая защищала меня от нападков мамы.

Я слышал постоянную критику в адрес политической системы мамы и бабушки, когда они обсуждали теленовости или газетные статьи. При этом в основном раздражалась мама, а бабушка безвольно поддакивала. Бабушка на риторический вопрос мамы, а разве не тяжело жить, отвечала: Ох, тяжело, хоть веревочку на шее затяни!

В отсутствии мамы (когда она находилась в другой комнате), бабушка осторожно, жестами, чтобы мама не услышала, показывала мне, что моя мама в очередной раз обозлена и шептала, что боится первую.

Мама постоянно пугала меня окружающей действительностью. Говорила: Вот заберут тебя в интернат, там мамы не будет, там злые дяди и тети. Поэтому на прогулке я постоянно крепко цеплялся за мамину руку,                           а когда оставался в одной комнате с незнакомыми людьми и вдруг замечал отсутствие мамы, пулей и с ором летел к выходу.

Когда (мне было 13 лет) бабушка умерла после тяжелого отравления, я испугался, что остался наедине с мамой. Мне казалось, что передо мной стоит избушка на курьих ножках, а в ней баба-яга. Вместе с тем у меня возникла необъяснимая вина за потерю близкого человека.

Вскоре мама нашла себе «замену» бабушке в лице работодателя — Ворошнина Сергея Николаевича (30-летнего человека, малограмотного выходца из деревни, бывшего детского тренера по боксу и карате), которого постоянно критиковала, а тот оправдывался. Я тоже вскоре нашел друга, когда тем летом отдыхал в санатории — Юру. От этого у меня возникла некая нелепая гордость. Сергей стал меня возить на индивидуальные тренировки. Но тем не менее у меня оставалась сильная подавленность от потери, которая со временем все усиливалась.

В 15 лет меня силой научили курить. 

Мама чаще стала расстраиваться от моих неудач. Говорила, что устала. Позже, что поскорее бы умереть. Хватит. Всё.

Я тоже расстраивался за маму. Но не мог удержаться и кричал на нее.

В старших классах, когда я находился один, замышлял самоубийство. Думал, что попаду быстрее в рай, что лучше, чем находиться на грешной земле, на которой тебя «не принимают» одноклассники и ты будто один святой. И подтверждения мамы о несправедливости мира.

Обстоятельства: длительная безответная любовь, отчисление из университета за неблагородный поступок, потеря бабушки, переживания мамы, чувство вины привели меня к тому, что я стал непроизвольно охать. Через несколько дней как бы случайно пошел в кусты, целенаправленно нашел острый осколок стекла (такой, чтобы не сломался) и стал наносить им удары себе в висок. Оставался жив — наносил еще удары. Оставался жив — наносил еще удары. При этом говорил: О, кайф. Стал протыкать себе грудь. После психушки стал чувствовать себя лучше. Теперь мне, в принципе, хорошо. Стал хитрее, умею обходить препятствия со стороны мамы, приукрашивая ситуацию в выгодную для меня сторону. Стал активнее. Стараюсь ходить на все бесплатные мероприятия.

Но я опасаюсь, что за новоиспеченной жизнерадостной маской мамы кроются сильные переживания. Ведь она стала еще больше уединяться