Куда уходят мысли - блог №41182

Возможно, кому-то покажется интересным куда может увести одна мимолетная мысль и на что она способна, обретая силу в гармонии с духом.

Ни для кого не секрет, что мысль материальна. "Облаченная в желание — она материальна вдвойне, а в намерение и слово — роднится с Божественным Актом Сотворения Мира."   Так красиво выразился один очень близкий мне человек. Но я хочу добавить следующее:зачастую мысль материальна и без всяких промежуточных фаз в виде желаний, намерений, слов и действий. Добрый посыл, страстное пожелание возвращает к жизни безнадежного больного, залечивает раны, исцеляет Душу. Благие и искренние мысли реализуются и без посредников.

Посвящается Владимиру Фёдоровичу П. и его жене Екатерине.

КУДА УХОДЯТ МЫСЛИ  или полет Сумбурной

Каждая мысль – частица нашего Духа.

Его Сила – в гармонии мыслей, своих и чужих.

Часть первая.

«Чудо?… Чудо…» — нервно трепыхалась рядом со мной чья-то совсем свежая, удивленная и вопросительная мысль. «Разве есть на свете чудеса?!» — недоумевала, сомневалась и злилась она в полном смятении. Молодая еще, неопытная. Я видела, как ее поспешно, почти брезгливо, отбросил худощавый сутулый человек, пребывающий во второй половине своего земного пути.

Совсем недавно я даже не знала, откуда берутся мысли, не говоря уж о том, чтобы понаблюдать так близко за источником одной из них. Вот он, пузатый и лысеющий мужчина в белом медицинском халате…

Ах, сколько же минуло с тех пор, когда я тоже была всего лишь чьей-то мыслью. Мимолетной, глупой, почти не осознанной и тут же забытой.

Конечно, тогда я еще наивно считала это нормальным, была уверена, что так происходит со всеми. Подумали и выбросили. Только позже я обнаружила обидную для себя правду. Оказалось, что мысли бывают Серьезными, Глубокими и даже Великими, не отпускающими человека на протяжении всей его жизни и даже остающимися после его смерти. Их записывают на бумаге, они ложатся в основу больших научных трактатов или литературных произведений. Их множат, копируют, цитируют, изучают, помнят века и даже тысячелетия. У них появляются последователи, которые порождают сонмы мыслей-сателлитов для главной Мысли-Королевы, и со временем эта свита растет и ширится до таких абсурдных размеров, что никакой разум не смог бы их вместить. Ни-ка-кой. Потому что я поняла однажды некоторую тоже не вполне приятную вещь — разум человека небезграничен. И человек не вечен, и разум его имеет пределы. Ну, это проза жизни человеческой.

Зато мысли…

Сколько у меня за время, прошедшее с момента рождения, появилось друзей, врагов, родственников и просто знакомых! И никто до меня не задавался вопросом – почему мы бессмертны, а люди — наши генераторы-производители — такие мимолетные и, по сути, эфемерные создания? И еще один вопрос, засевший в мою дурную голову с черт знает каких времен и к моему большому удовольствию совсем не озадачивающий даже самых именитых и умных мыслей – куда мы все уходим? Что это за место, в котором мы живем и множимся уже независимо от наших создателей?

Они, эти так называемые наши создатели – люди — придумали понятное только им слово – время. Мы тоже его используем, но совершенно в другом смысле.

Ой, я такая сумбурная. Меня и зовут — Сумбурная. Это имя мое. Я и в жизни такая же – непостоянная, ветреная, то я есть, то тут же пропадаю куда-то. К этому все давно привыкли: «Во, опять Сумбурная улетела куда-то!», «Да ладно, сейчас вернется, куда она денется…»

Вот именно – куда я денусь? А где я есть? И куда, интересно мне знать, я исчезаю, когда другие мысли меня теряют? Пусть на время (вот, опять это слово!), но ведь теряют же!

А еще я очень люблю разговаривать сама с собой!

* * *

У мысли нет тела, как у людей, нет рук, ног, сердца и прочих органов – ни единой клеточки, ни одной молекулы вещества. Нет и мозга. А про свою дурную голову – это я так, к слову пришлось. А как иначе выразить то, чему нет определения? Вот мы и вынуждены изъясняться на понятном для человека языке.

Зато у меня, наверное, есть крылышки – ведь я летаю. Могу летать по-всякому – и парить, и стремительно  преодолевать расстояния немыслимые, необъятные разумом, и останавливаться на неопределенный срок в том измерении мира, где мы живем, — в такие моменты, мне кажется я сплю. Хотя… Когда спит человек, вокруг него продолжается жизнь – не спят другие люди, ездят машины, перекатываются волны в океане, рождаются и гибнут звезды. Однако, когда «сплю» я  — всякие движения вне меня прекращаются тоже. Я знаю это. И другие мысли знают. Что же получается: если кто-то из нас засыпает, засыпают и остальные? Чушь какая-то… Похоже, все не так просто. Словно мир исчезает и появляется вновь. И от нас, мыслей, это вовсе не зависит. Значит, мы не свободны? Кто-то нами управляет? Кто же это?

Люди считают, что всем управляет Бог, Высший Разум, Абсолют, Вселенский Закон. Глупый народ – люди. Мы, мысли, есть везде и всюду. Мы связаны друг с другом, можем общаться без всяких телефонов и Интернета, для нас не существует времени, расстояний и пределов пространства. Но никакого Бога мы не знаем. Бога придумали люди, а мы были всегда!

* * *

Бога не знаем, откуда беремся мы сами – тоже. Из голов людей, из их разума – считала я по молодости. Но если так рассуждать, возникает  парадокс — как мы могли существовать до появления самого человека? Абсурд же! А если не абсурд? А если мысли – это не продукт человеческого сознания, а некая вездесущая материя? Не знаю.

Ох-ох-хонюшки-хо-хо, а что мы вообще знаем?! Вот я, например. Откуда я – не помню. Другие ничем помочь мне не могут, они, если и знают своего «родителя», так только потому, что об этом другие без умолку твердят. Или, к примеру, взяли ее, Великую, и записали на бумаге, на камне или папирусе. Как тут забудешь, кто это сделал, если документ имеется. Это я – без роду, без племени. А все равно: кошки скребут на сердце – обидно, завидно, досадно. И за себя, и за того парня, что тебя подумал. Кстати, откуда я знаю, что это именно парень был, а не деваха? Ведь точно знаю! А почему? Потому что я – девочка. Все мысли имеют противоположный пол с теми людьми, кто их породил. Почему так? А Бог его знает… О! Чисто человеческое мем-выражение: «Бог его знает!», а для нас – лишь риторическая фигура.

Так вот, этот неизвестный мне парень свою Сумбурную отпустил на волю в числе других, а документом не удостоил. Мучайся теперь, гадай — кто ты, откуда и зачем.

* * *

Так бы и оставалась я пустышкой никчемной, если бы не одно но. Как только я на свет объявилась, сразу заметила, что рядом другая мысль бродит. Тенью. Куда я – туда и она. На глаза не показывается, все время где-то сзади. В затылок дышит, на пятки наступает и молчит. Первое время меня это раздражало, потом привыкла, перестала внимание обращать. Только другие спрашивали всё: что это, мол, за хвост у тебя? Я даже пыталась прибегнуть к их помощи – опишите, кто такая, как выглядит, что говорит. Не знаем, — отвечают, — молчит, лицо прячет. Тень, да и только. И уж когда я окончательно разуверилась выяснить что-либо о своем спутнике (или спутнице – ведь даже этого никто не знал) – перестала его замечать вовсе. До поры, до времени – но об этом позже.

У меня есть все основания предполагать, что именно он (все же я решила для себя, что это мальчик) каким-то образом подтолкнул меня к изучению вопросов: кто мы такие, зачем мы есть и где находимся.

Перво-наперво я стала наблюдать. Кто как появляется, как себя ведет и куда путь держит.

Основная масса – бездельники. Рождаются в пустых головах, раздуваются как мыльные пузыри и плавают себе просто так, бесцельно. Тот же мыльный пузырь — он хоть лопается, когда время придет, брызги разбрасывает после себя, звук издает, пусть и тихий. А эти? Эти нет, живут, заполняя и заполняя своими телами пространство. Хорошо хоть безразмерное оно.

Другие рождаются с оглядкой на своего родителя, умные, зрелые, знают – кто такие и зачем пришли. Иногда группами приходят, эти вообще деловые – сразу начинают что-то творить, воплощать, и в результате — материализуются в собственный памятник на земле. Люди привыкли повторять, что, дескать, мысль материальна, вот и материализуются некоторые их мысли – какие в слова, какие в поступки или дела, а какие и в вещи. А вещи бывают разные – добрая книжка для детей с картинками или красивый дом, как стрела, в небо упертая – вся из стали, стекла и бетона… А то ведь и урановая бомба может возникнуть, несущая смерть.

Но от того, что некоторые мысли материализуются, меньше их не становится. На одну материализовавшуюся мысль – тысяча других рождается. Возникает вопрос – для чего они? Да взять хоть меня, к примеру? Ну, ладно, отложим этот вопрос, ведь я ж Сумбурная.

* * *

Все-таки наблюдать – увлекательнейшее занятие! Наверное, это мой врожденный дар. Ведь другие мысли этого не делают – не наблюдают. По большей части они заняты только собой. Смотрят как бы внутрь себя. Любуются: «Ах, до чего ж я хороша! Ах, какой он, мой создатель молодец! Меня придумал, такую-растакую!»

Дуры.

А может, это я от зависти злюсь? Меня вниманием обделили, документ не выписали, выдумали и пинка дали: иди на все четыре стороны, недоделанная. Вот так: с одной стороны обделили, а с другой ведь — наградили. Так что зря я: может это призвание мое – наблюдать. Вот только зачем?

Как бы там ни было, а я все наблюдала, наблюдала и однажды прозрела. Я стала видеть иначе. Я увидела то, из чего соткан весь мир. Ну, соткан – это я завернула, конечно! Никакой ткани или материи как таковой не существует. А вот Эффо – этот есть везде. Что такое Эффо? Сейчас попробую объяснить. Есть слова: звук, эхо, шум, гуд, шип, фон. Это понятно? А есть слово Эффо. Оно среднего рода. Я, конечно, сама его придумала, поскольку люди об этом не позаботились. Откуда им знать, что такое Эффо и что оно вообще существует? А я его не просто знаю, я его вижу, щупаю, нюхаю, вкушаю и гуляю в нем и по нему в любые стороны. Собственно говоря, я и состою-то из него. Если бы я была человеком, я произносила бы это слово с придыханием, протяжно: эф-фо-о-о. А лучше так: первый слог на вдохе, а второй на выдохе и долго-долго тянула бы его – эфф-фооо. Потому что…, ну, потому что… оно такое… огромное. И дышит!

* * *

Вот человек, когда обрел разум, тоже стал наблюдать, правда, до меня ему далеко, пользоваться-то приходилось весьма ограниченными возможностями, наощупь. И все же  обнаружил он, что живет на планете, вращающейся вокруг звезды. Что звезд таких несчетное количество и сгружены они в галактики, а последних – тоже не счесть. И назвал человек это все космосом.

Стал дальше наблюдать, определил-таки, что сам состоит из молекул и атомов, мельчайших частиц, напоминающих космические тела. И таким образом открыл для себя микрокосмос. В результате он додумался до того, что вся вселенная в его представлении выглядит как матрешка,  ширится и растет не только в космические просторы, но и сужается, как бы мельчает внутрь самой себя. И так в обе стороны до бесконечности. Глупый человек! Рассуждает о бесконечности и тут же ограничивает себя цифрами. В обе стороны! Что же это получается по его мнению? У вселенной всего две стороны что ли? Глупый. Глупый человек. У вселенной, а точнее, у мира нет никаких сторон, концов, граней, пространств, измерений. Нет ни начала, ни конца. Есть одно сплошное Эффо.

Когда я это поняла, то не только мир, но и себя я увидела в совершенно ином свете. Если бы меня попытался описать какой-нибудь ученый или писатель-фантаст, он бы, скорее всего, сравнил меня с волной, элементарной частицей, вращательным моментом, импульсом, спином* наконец. Или еще хуже – с электромагнитным полем. Ужас какой-то! Поле – это вообще что-то несуществующее. Ладно там – с полем ромашек, например, я бы еще согласилась, но с электромагнитным! Увольте. Рентгеновским излучением! Ох, опять сумбурю. Оправдываю имя, как всегда.

Это все ерунда – как бы меня описали. Но только когда я сумела проникать в другие мысли, я поняла, насколько одновременно ничтожен в своем непонимании самого себя человек, и как он велик в своем Эффо. Вот на это Эффо у него нашлось название – Дух. Еще он говорит Душа, путаясь в двух или даже трех определениях, приплетая сюда и Разум. Даже Сознанию находится место. И вот уже целых четыре слова теснятся в голове у человека и спорят, кто важнее: Дух, Душа, Сознание или Разум.

* * *

Я опять отвлеклась. Так вот человек велик в своем Эффо, потому что оно у него самое совершенное в мире. Но осознаёт оно себя только вне человека, каким тот видит себя на земле. Запертый в коробку человеческого тела, Дух (пусть будет Дух) глупеет и меркнет на всю человеческую жизнь. Я даже знаю, зачем он это делает. Наверное, спит таким образом, отдыхает. Как и мы, мысли, замираем иногда. Ведь я и эту загадку расшифровала потом!

Но отдыхает – тоже не совсем верно. Поскольку человек эфемерен, слаб и физически ограничен, Дух как бы щадит его, он сознательно снижает уровень своей мощности, дабы не навредить биологическому телу и не форсировать развитие человеческого сообщества. Если Дух в первозданном состоянии войдет в контакт с новорожденным, слабое тельце просто разорвется на молекулы, атомы и волны и смешается с общим Эффо. Разве ж это можно допустить?! Не для того животное научили мыслить. Вот Дух и становится крохотным, немощным и только в процессе роста человеческого тела и приобретения им определенного опыта позволяет себе понемногу раскрываться.

Человек иногда думает, что Дух расположен  в его голове. Правда, чаще с головой он связывает Разум, а Дух – с сердцем. Он почему-то решил, что мозг – вместилище разума. Как может кучка белковых молекул нести в себе совершеннейшее Эффо?! Дух везде, поскольку он — Эффо, а молекула, даже если ее миллиарды – пустота.  Обосновать? Обосную.

* * *

Как-то мне довелось  познакомиться с одной Умной мыслью. Она имела обыкновение путешествовать по микрокосмосу, проникать в суть его строения. Я увязалась за ней, не из любопытства, а в порядке наблюдений за работой других мыслей. И вот вместе с ней я стала свидетельницей того, что самый твердый с точки зрения человека минерал такая же пустота, как и все прочее. Тогда я еще не знала о существовании Эффо. Мы с Умной стали подлетать к атому углерода в кристалле только что полученного техническим способом алмаза. Миновали электроны, вращающиеся вокруг горящего ядра, и долго летели к самому центру. Издали казалось, что электроны как планеты крутятся вокруг солнца. Что они вполне осязаемые и плотные. А при ближайшем рассмотрении выяснилось, что эти крохотульки лишь мираж, создаваемый локальным пространственным вихрем с определенными физическими характеристиками. А ядро? Да, там огромный потенциал, довольно сложная структура, состоящая из множества сфер и кажущихся плотными образований… И только углубившись в самые недра каждого из таких псевдоуплотнений, мы обнаружили все ту же пустоту. Никаких плотностей и твердостей, никакого сопротивления. И еще. Когда мы условно соразмерили себя с масштабами ядра, то есть видели его, как, скажем, человек бы видел горошину, держа ее в ладони, то электроны явились нам размером с маковую росинку и находились от горошины  на расстоянии пяти десятков километров! И только сила притяжения горошины не давала этим росинкам, двигающимся с невероятной скоростью, сорваться со своих орбит и умчаться в бездну. Кстати о бездне. Самая близкая к нам другая «горошина», жестко зафиксированная в кристаллической решетке вещества, оказалась в нескольких сотнях километров. А между ними – ничего. Умная мысль каким-то образом подсчитала, что если человек будет двигаться по прямой со скоростью пешехода — вероятность его встречи хотя бы с одним электроном-росинкой такова, что это вряд ли случится за 100 лет. Жизни не хватит. Да и на горошину-ядро он вряд ли наступит. Каково!? Вот тебе и твердое вещество! Атомы – пустота, ядра с электронами — пустота и вокруг них сплошная бездна.

Это потом я узнала, что пустоты нет. Есть Эффо. Но тогда я не ведала об этом и Умную мысль не оповестила. А сейчас и не стану. Враги мы теперь. Я как-то попыталась ее направить на путь истинный, так она оскорбилась, слушать даже не стала, меня плебейкой обозвала. Вон она – и сейчас как заведенная носится в своей «пустоте», пытаясь обнаружить хоть что-то и понять, что же это за силы, создающие эффект физической плотности, и в какой такой среде эта плотность находится. Терминов всяких напридумывала, свитой обзавелась. Памятник теперь себе ваяет на земле – гипотеза называется. Даже имя у гипотезы есть какое-то…, забыла название. Мудреное больно. И как всегда глупое.

* * *

Разум человека не в его голове. И вообще не в теле. Тело лишь приемник. Ни один из людей не станет утверждать, что телевизионный сигнал рождается в самом телевизоре, а студия любимой радиостанции размещается в динамиках аудиоколонок. И несмотря на это, человек упорно считает, что думает он головой!

Я со многими мыслями на эту тему переплеталась. Знала и таких, кто рьяно утверждал, будто мозг – сам себе и режиссер, и студия, и приемник, и передатчик. Хорошо хоть находились достойные оппоненты. Ух, как они распаляли своих противников, когда тыкали их носом в неоспоримый факт: вы же, мол, как и большинство всех нас живы, в то время как наших «мозгов» давно нет! Те умерли, сгнили в земле, разложились на атомы, а мы – вот они, друг перед дружкой стоим, спорим еще!..  Ой, умора.

Бесконечный спор. Чьи-то амбиции тешит, чьи-то задевает. А я о другом.

Поскольку мы существовали до человека, то в каком виде? Ведь мы существовали! Пусть в виде того же сигнала, по принципу телевизионного. Есть устройство для приема, или нет его – сигнал же все равно существует, если его транслирует передатчик. Этот сигнал распространяется в эфире, несет свои частотные характеристики, только не видим и не слышим. Сооруди антенну, приемник, воткни в электрическую сеть – и смотри любимую передачу!

Значит, до рождения человека его мысли – заранее существующий сигнал. Появился человек, на «экране» его приемника — в мозге ли, в восприятии органов чувств – реализовались мысли. Так? Он их сознательно сформулировал или нечаянно обронил – не важно. Главное, что мысли родились и обрели самостоятельное существование…

Вот тут-то я и спотыкаюсь! С кем бы я ни общалась на эту тему, большинство утверждает, что помнит себя с рождения. Я спрашиваю: а до? До того что было?! То-то и оно, никто ни черта не помнит. Как мыслью стали – помнят, а как сигналом были – увы, нет. 

Но я все равно до истины докопаюсь!

* * *

Врагов у меня немало развелось, когда я про Эффо узнала. Стала на свою голову всем про него рассказывать и даже показывать. Не увидели, не поверили и не проверили. Слепцы.

Но друзей я тоже приобрела. Нет, не потому что Эффо тоже кто-то из них постиг, а потому что многим я помогла.

Был случай, когда одна из Великих попала в мир, точно такой же, как Земля, только пустой, без людей. Попала, когда человек, который думал Великую, находился в состоянии сна. Он его медитативным называл. Где этот мир был, он не понял, но мысль свою научился гонять туда-сюда – со своей Земли на другую – пустую. Название к ней само прилепилось – Пустая. Пустая Земля. И уж как ему удалось самому вслед за своей мыслью туда попасть – прямо во плоти – только Эффу известно. Человека захватила параноидальная идея – переселиться в этот мир со своими родственниками, разводить там всяких ценных животных и торговать ими на родной Земле. Только одного не учел – количество ходок туда и обратно было ограничено. Потому как с каждой ходкой его организм разрушался необратимым образом. Почувствовал он это, когда в очередной раз находился на Пустой Земле и назад возвратиться уже не мог, поздно было. А дома — жена, дети. Сам загнал себя в западню, из которой выхода уже не было. Все, пропал человек, в истерике забился, заплакал и с ума начал сходить.

А мысль-то осталась – тоскливая, одинокая, и никому не нужная. Пожалела я ее и объяснила, что Пустая – это копия Земли, только в ближайшем от нее наноэонном измерении – это понятие позже появится. Так вот мир в наноэоне повторяет нашу вселенную, только в ультрамикроскопическом масштабе. Я даже нашла ее легко, зная Эффо.

Вселенная эта была заключена в теле самого человека, а именно — у него во рту, в остатке зуба, когда-то обточенного бормашиной и закованного в золотую коронку. Так уж случилось. А в одной из молекул мертвого дентина нашелся атом, в точности повторяющий солнечную систему. И, разумеется, вокруг тамошнего Солнца вращались те же девять планет и миниатюрная Земля в их числе. А уж почему там не оказалось людей – я не вникала. Может, время еще не подоспело, может, там доисторические времена… Хотя, что ж я мелю? Я же была там пролетом, сама видела города, дома, улицы… Только заброшенные, словно все население исчезло только что… Странно, надо будет с этим как-нибудь разобраться.

Так вот, когда я все это Великой объяснила, человек восстановил утраченную связь с «большой» Землей и израсходовал последнюю энергию, чтобы домой вернуться. В объятия жены и детишек упал и… вскоре умер, так свою тайну никому и не раскрыв.

А Великая мысль осталась. Все надеется, что она вновь кому-нибудь в голову придет да еще пригодится.

Может, так и будет. Не знаю.

У нее, у Великой, много друзей появилось – она по моему примеру стала добро сеять, другим одиноким мыслям помогать, поддерживать их морально. Теперь все они живут надеждой, что однажды пригодятся людям.

Только это вряд ли. Мыслей много, а людей – кот наплакал. Мало кто из них чужие брошенные  мысли слышать может. Человек сам мастак мысли плодить – собственные. Но я об этом молчу, чтобы никого не разочаровывать, и потому друзья Великой – теперь и мои друзья.

* * *

А недавно родственников нашла, опять же благодаря Эффо.

Стала я думать-гадать, как мне человека найти, что меня породил. Интересно же – кто такой,  какую цель преследовал и почему вдруг так легкомысленно меня отпустил. Я ведь к тому времени сама себе цену знала, даром что без роду, без племени и в добавок  без документов. Я хоть и Сумбурная, но дотошной оказалась не на шутку, упрямой, наблюдательной,  вон до чего додумалась – до самой сути мироздания!

Где же ты, мой горемыка-человек?

А почему собственно горемыка?

А вот так показалось мне. И позже я убедилась, что оказалась права.

* * *

Началось все с того, что моя наблюдательность помогла заметить сходство Эффо разных мыслей с людьми, их породившими. И даже не людьми, а их Духом, который строго индивидуален. Индивидуален и вечен. Собственно, так я обнаружила людей в состоянии их вечного Духа. Их оказалось бесчисленное множество. Такое множество, что все семь-восемь миллиардов жителей Земли лишь жалкая щепоть песка в пустыне Сахара.

Сначала нашла очень далеких родственников своего человека, родных, так сказать, по крови, давно умерших и даже еще не рожденных. Они почувствовали меня, признали, но отнеслись как-то равнодушно, а может, мне только показалось. Тем не менее, принять меня не захотели.

Потом так я наловчилась тянуть эту невидимую и нужную мне «ниточку» Эффо, что вышла на мысли того самого, так необходимого мне человека! Правда, это были его детские мысли, глупенькие и бесполезные в моих поисках. Они с тех пор оставались со мной рядом, как привязанные, и я много узнала о детстве, об этой чудной поре в жизни моего человека.

Моя Тень как-то активизировалась сразу и начала все чаще напоминать о себе. Она словно подталкивала меня к чему-то, а к чему конкретно, я не могла понять.  

* * *

Родственников прибывало. Через них передо мной прошло отрочество и юность, школа и институт… Первая несчастливая и неразделенная любовь. Потом работа по специальности, не принесшая ни удовлетворения, ни достойного заработка… Потрясения государственного уровня, попытки участия в политической жизни своего города. И, наконец, Она…, уже настоящая Любовь.

Хочу заметить, что языка, на котором разговаривали со мной мысли-родственники, я не понимала. Ни названий, ни имен, ни дат. Только картинки, как в немом кино. Нам, мыслям, слова не нужны. Мы понимаем друг друга и без них.

* * *

Едва я добралась до основного события, когда мой человек создал меня, Сумбурную, со мной что-то произошло. Я испытала такой силы толчок, словно мною выстрелили из ружья. Как снаряд, выплюнутый из ствола неведомого орудия, я долго и стремительно летела в неизвестном мне направлении. Ничего не видела вокруг, не чувствовала других мыслей и даже не осязала вездесущего Эффо. Наверное, так выглядит рождение мысли, когда она, как сгусток Духа, вырывается из его тела и обретает самостоятельность. Я вновь переживала свое рождение, которое никак не могла вспомнить раньше.

Я хотела оглянуться назад, мне было важно знать, что же предшествовало моему рождению, но не могла. У меня не получалось. Все мое существо было направлено только вперед, в неизвестные мне дали.

Как только всякое движение прекратилось, я увидела перед собой…

Вот как мне описать то, чего я сама тогда не поняла? Освоив Эффо, научившись различать мельчайшие оттенки в его состоянии, постигнув, как мне казалось, абсолютно все о нем, я была в замешательстве. По опыту наблюдений знала, что передо мною – мысль. Незнакомая, какая-то не такая, как все те, которых мне довелось видеть за всю мою бесконечно долгую — и даже безвременную – жизнь, и все же… не мысль. Что-то другое. Не Дух, не плоть, не вселенная и не мир. ОНО представлялось мне больше, чем все существующее. Значительнее, величественнее. Да что же это? Бог? Но его нет, мысли знают об этом. Хозяин Эффо? Тогда он должен быть сделан из чего-то другого. Нет. Посмотрела я внимательно, прислушалась, принюхалась, напряглась… И пришла к выводу, что это…

Вот досада! Мне не хватило самой малости для определения того, что находилось прямо передо мной. Меня сбил громогласный, затмевающий собою все повелительный импульс: «Так!»

Что такое «Так!»? Как «Так!»? Что «Так!»? Знать бы или понять! Или хоть растолковал бы кто… Но я уже вновь летела, опять неведомо куда, да еще с такой скоростью, в сопровождении такой мощи, что я потерялась… Да, именно – потерялась. Исчезла, как исчезала всегда, когда меня теряли другие мысли.

* * *

Вокруг не было никакого движения, времени, жизни, суеты. Ни-че-го. Даже меня. Я впервые осознала, что несвободна. Я была бессильна как-либо проявить свою собственную волю. Раньше я могла летать куда захочу, или отдаться волнам, направлениям, векторам и импульсам Эффо, его непредсказуемой прихоти, его причудливым метаморфозам. А сейчас я попросту отсутствовала. Нет, я не умерла, конечно, мысли не умирают, мы все это знаем. Но тогда что со мной?

А мгновение спустя – хоть времени и нет, но иначе я выразиться не могу – мгновение спустя я словно очнулась за бесконечно долгую свою жизнь и прозрела вторично. В первый раз — когда увидела из чего состоит наш мир, а во второй раз — сейчас. Уже не сзади, а рядом стояла моя Тень, нет — мой Тень – мысль с мужским знаком. И я уже знала кто этот Тень, зачем он здесь и чей.

То могущество, которое я чувствовала в себе, делало меня не просто свободной и всесильной, но наделяло Великой Осознанной Целью, для которой я и была рождена.

«Как?» — спросил меня Тень. Ну, конечно же, этот вопрос он задавал мне всегда, с самого начала, но я не понимала значения слова «как» — нам же не нужны слова! Важен только смысл! И я наконец его осознала, словно вобрала в себя.

«Так!» — ответила я радостно и уверенно, повторяя императивную команду-импульс, полученную от той сущности, с которой столкнулась недавно. Меня осенило. Сущность эта была Мыслью с большой буквы! Самой что ни на есть мыслью, но мыслью главной, которая создала Эффо, а из него самоё себя! Ее созидательный посыл, ее сущность и заключалась в том, что я услышала: «Так!». Вот такая короткая, величественная и необыкновенная Мысль по имени Так, родоначальница всего Мира.

«Да будет Так!» — и мы с Тенью сделали то, ради чего были рождены… Да будет так, человек, как ты велишь!..

Часть вторая.

…Я – Настя, жена Анатолия. Он – Моя Вселенная, так я его называю любя. Я очень его люблю. А он зовет меня «Моя родная девочка». Раньше – в детстве и юношестве, до замужества, я была гадким утенком. Никто и не смотрел в мою сторону. А с Толиком я расцвела. Он много фотографирует меня и обклеивает фотографиями все стены квартиры. Мне и зеркала не нужно, хожу по комнатам и дивлюсь на себя: как я молода и красива. А он – тем более. Ему всего сорок пять. И всегда будет сорок пять.

Но вот случилась беда. Он попал в больницу. Неделю назад врачи мне объявили диагноз – саркома. На вопрос: «Сколько ему осталось?» последовал холодный ответ: «Не более двух месяцев».

А когда меня привели в чувство, сунув нашатыря, добавили: «Но будьте готовы, это может произойти в любой момент – метастазы уже везде».

Из больницы нас выписали домой. Умирать. Это случилось неделю назад.

Толя знает, я не смогла скрыть. А он лишь утешал меня в тот вечер: «Не плачь, милая, я просто так не сдамся, чудеса бывают, поверь, девочка моя родная».

И я поверила.

Уже несколько дней, как начались нестерпимые боли, друзья достали наркотики, хотя официально мы еще не успели даже встать на учет в онко-диспансере.  Но коробка лежит нераспакованной. Толя запретил ее открывать. Как он терпит, бедненький?!

Я не сплю которую ночь, сон только изображаю. Да и он меня обманывает, впадет на секундочку в забытье, застонет, а потом лежит тихо, делает вид, что дремлет. А я слышу, как зубы скрежещут. Он уже ходить перестал – вчера не смог подняться в туалет…

* * *

Сейчас долго стояла у открытого окна на балконе и смотрела в небо. Ночь, сверчки и океан звезд. Наш дом на взгорке, на окраине города и  окнами выходит на лес. Мы с Толиком, когда только въехали в нашу квартиру, каждую ночь вот так стояли и любовались звездами.  Однажды он спросил: «А ты знаешь, что многих звезд уже нет, а свет от них еще долго будет оставаться?»

Нет, я не знала. Наверное, плохо учила астрономию в школе. Тогда он объяснил мне, что такое скорость света, рассказал про расстояния в миллионы световых лет, про законы космоса, про бесконечность вселенной. Говорил спокойно, доходчиво и я, потрясенная, все понимала.

Потом пыталась то же самое объяснять своим бестолковым подругам, а им это было даже не интересно. Всех больше волновали тряпки, мужья, любовники и цены на продукты. А на меня смотрели, как на дурочку. Глупые пробки. Позже я полностью сменила круг своих друзей.

Мой Толик умный. Очень умный. Кажется, он знает все. Мы говорили с ним о Боге, о разных религиях, об устройстве мира, о политике, о медицине, о философии… Какие бы темы ни возникали в наших разговорах, он умел так интересно их преподнести, так понятно все объяснить, что у меня складывалось ощущение, будто я и сама знала это раньше. Часто, увлеченные каким-то вопросом, мы кидались к компьютеру и целые ночи просиживали в Интернете, незаметно переходя от темы к теме и к утру уже забывали, с чего, собственно, началось наше путешествие в необъятный мир знаний.

Потом родилась Леночка, и вселенная закружилась вокруг нее. В раннем детстве она часто болела, нам пришлось немало попереживать. Но все обошлось, сейчас наша красавица уже заканчивает школу. Хочет поступать на филологический. И пусть, мы не вмешиваемся в ее планы, она девочка серьезная, самостоятельная и умная – вся в папу.

Хочется плакать, но я держусь – Толя запретил. Он сказал, если я плачу, значит сдаюсь. И еще он любит всегда повторять, что для человека нет ничего невозможного. Человек – тоже вселенная, а его разум – бог этой вселенной. Бог, построивший весь мир, может все. Значит и человек может.

Ведь только сейчас я всерьез задумалась об этом. «Человек может все». Я смотрела на звезды, и дух мой метался между ними и Анатолием — моей любимой вселенной, с единственным вопросом: «Как?»

* * *

…Меня зовут Анатолий. Я недавно заболел. Сначала поставили диагноз ларингит. Мы с женой Настеной собирались на море, отпуск у обоих, дочура уже настроилась… А мне все хуже, назначенное лечение не помогало. Настенька бодрилась, как и я — море вылечит, а тут температура поднялась. И опять по врачам. Перед самым отъездом обнаружилось, что не так все просто – пневмония. Ну какая поездка! Так и порешили: мои все на море, а я в больницу. Билет пришлось сдать.

Настена. Моя вторая половинка, мое второе я, моя тень. Какая она у меня красивая! Я отдавал себе отчет в том, что не все мои друзья так считают. Видел, какие жены бывают у других, и по реакции незнакомых мужчин нетрудно было догадаться, что моя Настя – не для всех эталон женской красоты. Но мне было плевать на мнение других. Самое главное, что для меня она – навечно девушка моей мечты. Я безумно, как привороженный, люблю ее.

А когда родилась Ленка, я влюбился в собственную жену с еще большей силой. Да, бывает и такое – кажется уже некуда, а потом убеждаешься – сердце и душа дна не имеют.

Пока лежал в больнице, понял по реакции врачей, что дело плохо. Что именно плохо, сначала не доходило: ну пневмония, ну и что? Мало ли людей переболело воспалением легких! Помню, у сестры в детстве то же самое было. Вылечили, сейчас абсолютно здорова, даже насморка не бывает. Она, правда, спортсменкой стала – кандидат в мастера по конькобежному спорту.

Может, какая особенная пневмония? Есть ведь такие…

Когда приехала Настя, мне было совсем худо. Боли начались где-то под лопаткой и горло саднило не прекращая.

… А вскоре меня выписали с самым скверным диагнозом. Мне не нужно было его зачитывать, я и сам чувствовал, что у меня творится внутри…

* * *

Я – Сумбурная. Рядом со мной преданный друг и верный помощник по имени Тень. Я пробудила Дух своего человека, растормошила его, точнее ту ее часть, что поддерживает жизнь в хрупком и тленном теле моего создателя. Дух, как сильный и гордый исполин, ласково принял меня, и я впервые испытала чувство, о котором много слышала, но не представляла, как оно замечательно. Это чувство люди называют Любовью!

Много мне встречалось на моем пути мыслей Любовных, Ласковых, Добрых, Красивых, Великодушных, Милосердных… Но я была всего лишь Сумбурной и величия их не осознавала.

А тут испытала на себе. Теперь я понимаю, откуда в Эффо такое обилие мыслей о Любви, и какими жалкими на их фоне оказались мысли Злые, Алчные, Хитрые, Коварные, Мстительные…, да мало ли их – низменных. Но так, очевидно, надо: Эффо не может состоять только из хороших и светлых мыслей, Душ, людей и вселенных. Всего  должно быть в меру, чтобы не страдала гармония мира.

* * *

Я не умею жаловаться и ныть. Как бы мне больно не было, я скорее засмеюсь. Каково это со стороны – человеку больно так, что можно потерять сознание, а у него из груди вырывается смех? Не помню, как и когда я таким стал. Наверное, еще в детстве. Когда дворовые разногласия решались жесткими стычками, бывало я оказывался физически слаб. Меня били, я сопротивлялся, но победить соперников не мог. Тогда и родилась моя первая улыбка-насмешка – прямо в лицо, глядя в глаза победившему и злорадствующему врагу, я ухмыльнулся. И получил еще. Но оставался несломленным и гордым. Потому что я все-равно сильнее.

Вот и сейчас. Болезнь съела меня физически, проникла в кости, в позвоночник, в спинной мозг, перегрызла все нервы, чтобы я не мог двигаться, чувствовать, дышать и жить. Но улыбаться, хотя бы одними губами, глазами, мыслями – лишить меня этой возможности она не в силах. Потому что я – сильнее ее.

Настя мне что-то говорила. Я уже не слышал, а только чувствовал ее состояние безудержного страдания. Она, наверное, смотрела на меня, но я не видел, хотя старался держать глаза открытыми. Не знаю, получалось ли. Ее руки прикасались к моему лицу, — об этом я только догадывался через какую-то жуткую «стоматологическую» анестезию. Я хотел приободрить ее, и больше всего опасался, что она заплачет…

Сначала одна горячая слезинка Насти упала на мое лицо, потом другая… Я лишь предполагаю, что горячая – на самом деле я уже ничего не ощущал, только «видел» натужным внутренним взором, как вибрирует влага на любимых глазах, а потом капля за каплей слезки начали срываться с век моей маленькой и родной девочки.

Какие-то сумбурные мысли зароились-заклубились в моей голове, отчаянно тормоша угасающее сознание. Вот только какие? И куда они так стремительно уходят?

Щемящее чувство обиды и невыразимая боль за мою Настену и дочку Леночку переполнили меня. Я вдруг решил, что если и умру, то не от жестокой болезни, а от жалости к своим любимым. Как же они без меня? Как перенесут мою смерть, Господи?

Губы Настеньки коснулись моих, и наступила смертельная мгла… Наверное, я все же умер.

* * *

Ну, что я говорила? Нашла я его, моего создателя.

Вот он лежит, умирает, горемыка. Мучается от страшных болей. Мучается, но терпит. А в душе – Любовь. Любовь и Сострадание. А еще, и это, пожалуй, главное, — Сила. Такая Сила Духа, что вытянула меня, Сумбурную, из небытия.

* * *

Лена, дочь, в соседней комнате, наверное, спит. Она наплакалась за последние дни и ночи, я не могла этому воспрепятствовать. Папа видел ее опухшее от слез лицо, но делал вид, что не замечает. Между нами установилось негласное правило – не показывать всех своих чувств. Может, это и дикость, но так хотелось Толе.

Сама не знаю, почему я сегодня произнесла, пытаясь кормить его с ложечки: «Ты не можешь знать, что готовит тебе будущее».  Сказала твердо, с уверенностью, но тут же все испортила – заплакала. Может быть, я на секундочку засомневалась, что Толя по-прежнему крепок духом?

А он шевельнул рукой в ответ: я поняла, он хотел погладить меня по голове, как делал это часто в последние дни, но сил уже не оставалось. Только в глазах мелькнула ободряющая улыбка, пока веки не закрылись. И я увидела – он не сдается и знает что-то такое, о чем не успел мне рассказать. Ни тогда, когда мы сливались с космосом, стоя в обнимку на балконе, ни сейчас, в эти жуткие дни борьбы за жизнь. На секунду мне стало обидно, что я не во все тайны была посвящена Анатолием, что хоть одну, но все же он оставил при себе. И тут же укорила себя за такие мысли. Мне вдруг показалось, что эту – самую главную тайну – он узнал только что, оказавшись на самом краю.

На самом краю… Ложка упала на пол, пронзительно звякнув.

Я гладила любимые руки, сжимала их ладонями и пыталась согреть. Но тело стремительно остывало и мраморная кожа начала покрываться какими-то жуткими синюшными пятнами.  Мне стало страшно и больно. Я заплакала. Значит, сдалась. Слезы капали на лицо моего любимого, родненького Толечки, а я смотрела на растекающиеся по его щекам капли с какой-то глупой надеждой, что отогрею Мою Вселенную слезами. Мне стало стыдно за слезы, я зарыдала в голос и упала вниз лицом. Наверное, горе одолело меня и свело с ума. Сама не знаю, как и что я кричала, но именно кричала, да так громко, что звенела посуда в серванте. В комнату ворвалась дочка, заревела взахлеб и кинулась на колени рядом с кроватью отца. А я  внезапно умолкла и прижалась к застывшим устам моего Толи горячими губами. И мысли пульсировали в голове как заклинание:

«Не умирай, Моя Вселенная… Не умирай… Не умирай…»

* * *

Сумбурная мысль, едва родившись в угасающем сознании мужчины, наконец смогла увидеть меня, своего упорного и молчаливого преследователя. Потому и имя у меня такое — Тень. На самом деле я не тень, а крик. Крик души, крик женщины, у которой коварная болезнь вырывает любимого человека.

Я родился на самом краю, в тот момент, когда все почти кончилось, и отчаянно вскочил на подножку последнего уходящего вагона с надеждой и единственной целью — помочь. Только бы Сумбурная не унеслась в самостоятельный и безвременный дрейф. Она же слабая и не помнящая родства. Мне много надо успеть за то крохотное мгновенье, которое ей может показаться вечностью.

…Сумбурная, подталкиваемая мною, обрела плоть и оглянулась: я не исчез, не спрятался, а произнес свое заветное: «Как?» Как человеку превозмочь свою болезнь, как совершить чудо, как стать богом?

Мне пришлось наблюдать, как мучительно приходит в себя Сумбурная после пригрезившегося ей вселенского путешествия, вечного скитания по пространствам мира в поисках источника и смысла своего рождения. Я видел, какие иллюзии в долю секунды вспыхивали и таяли в ее существе, как укреплялась она и оплодотворялась великим и бессмертным Духом.

«Я знаю КАК, — ответила мне Сумбурная. — Теперь, наконец, знаю. Надо было только постараться. Спасибо тебе, мой друг, что неотступно следовал за мной».

* * *

…Заведующий онкологическим отделением больницы нерешительно положил телефонную трубку на рычаг аппарата, поерзал в кресле и взглянул на коллегу, профессора кафедры. Тот, сидя на скрипящем стуле, молча барабанил пальцами по столу.

— Он отказывается, — наконец произнес завотделением.

— Ни томографию, ни рентген...?

— Вообще приходить.

— Я же говорил. И жену упрашивали, и… друга их, этого, как его…

— Так что же это получается? Невероятный «случай самоисцеления»? – немного с сарказмом, кривя губы, произнес заведующий.

— Да брось ты! – нервозно буркнул профессор. — И что напишем? Диагноз, двоеточие, «Чудо»?!

Заведующий встал из-за стола, кряхтя от остеохондроза, и рассеянно промямлил:

— Отпишемся как-нибудь. Спонтанная ремиссия, отказ больного от терапии… Чудо… Чудо…

— Что говоришь? – не расслышал профессор, трогая кончиком пальца слуховой аппарат.

— Да ладно, забыли.

* * *

Дурочка она. Такая же брошенная, как и я когда-то. Жалко мне ее. Только подумали и тут же забыли, а ей теперь скитаться без времени. Ничего, повзрослеет когда-нибудь. А возьмем-ка мы ее в друзья, под опеку, а, Тень?! Глядишь, толк выйдет из этой «Чуды», глядишь и материализуется еще – никак опыт-то у нас теперь есть! А пока мы ее по Эффо проведем. Расскажем, покажем. Вместе-то веселей путешествовать! У меня так много вопросов на повестке – не зря ж меня Сумбурной зовут…  А у тебя, мой друг?

*Спин (от англ. spin — вертеться) — термин, используемый в физике. Означает собственный момент импульса элементарных частиц, имеющий квантовую природу и не связанный с перемещением частицы как целого. Спином называют также собственный момент импульса атомного ядра или атома; в этом случае спин определяется как векторная сумма спинов элементарных частиц, образующих систему, и орбитальных моментов этих частиц, обусловленных их движением внутри системы[прим. автора].