Почти уйти и вернуться - блог №60718

Макс неторопливо отхлебнул горячего чая. А мы все ждали объяснения: где он пропадал столько времени, что это за чудесные метаморфозы, произошедшие с ним за эти годы – два десятилетия не шутка!

– В общем, так, друзья мои. Есть вещи, о которых действительно очень сложно говорить. Я обязательно поведаю Вам свою историю, как и обещал. И многое станет ближе для восприятия неподготовленнымсознанием. Только вот прежде, – Макс хитро и многозначительно посмотрел на нас, – Вы расскажете мне, как встретили друг друга впервые. Как познакомились. Я знаю, вы обошли в прошлый раз этот важный момент стороной. И я вас понимаю. Рассказывайте, не стесняйтесь. Мне – можно.

Он словно заранее все знал. Пришлось рассказывать. Мы только украдкой переглянулись со Светланой, и я начал:

–  …Давным-давно, восемнадцать лет назад, в нелепейшей ситуации мне проломили голову обухом топора. По соседству со мной, когда я жил на съемной квартире, уже оканчивая университет, обитала в ветхой мазанке весьма неблагополучная семейка. Алкаши, бомжи, бродяги и наркоманы собирались там и устраивали свои незатейливые оргии чуть ли не каждый день. Да и весь район был криминогенным. В центре города целые кварталы с дореволюционными постройками давно не значились на градостроительных картах. Это только в последнее время они физически начали исчезать с лица земли, уступая место элитным зданиям жилого и коммерческого назначения. Таких семей, подобных той, что жила среди тараканов, нечистот и бездуховности, было много. Есть ли они сейчас? Есть, конечно. Только расселены кто-куда: в многоэтажки, в казённые дома да на кладбища – кому как повезло.

Квартируя в относительно чистом двухэтажном домике у старенькой вдовы, я руководствовался политикой, заведённой в среде мало-мальски приличных жителей того района: не замечать, не вмешиваться, обходить стороной. Но однажды, когда пьяный полуголый мужик, полночи гонял с топором в руках по двору своих же собутыльников, я не выдержал. Привыкнув доверять боевой закалке, я выскочил из квартиры, едва нацепив сандалии. Бабка-хозяйка только и успела крикнуть вслед: «Саша, убьют, не связывайся! Милиция уже едет!»

Комната моя находилась на втором этаже, вниз вела деревянная лестница. Лампочки там никогда не водилось, её либо разбивали, либо вывёртывали. Двери не закрывались. Уже на пороге подъезда я услышал всхлипывания под лестницей, одна из пьяных баб, нашла там убежище от разъярённого придурка. Я оглянулся, всматриваясь в темноту, и… получил оглушительный удар сзади.

В больнице, мне вправили кости черепа на затылке, отсосали гематому и поместили оплетённого трубками в реанимационное отделение. Кома. Бедной матушке наказали крепиться, авось выкарабкается. Через неделю растительного существования, случилось чудо.

Мама, не отходящая от меня все дни ни на минуту и лишённая всяческих жизненных сил, в этот день была помещена в терапевтическое отделение двумя этажами ниже. Отец сам давно болел, сражённый первым инсультом, и находился дома, в Багаевске, под присмотром соседей и местных фельдшеров.

Это произошло ночью, в смену медсестры Виктории, заботливой и ответственной девушки, недавно закончившей медицинское училище. К ней иногда приходила подружка с первого курса, пытливая и торопящаяся окунуться в мир практической медицины. Заведующий отделением закрывал на это глаза, тем более подружка Вики соблюдала все больничные правила и часто помогала санитаркам, нянечкам и медсестрам. Не гнушалась выносить судна, мыть полы. Мечтала официально устроиться хоть кем, но ей говорили: «не время пока, подучись немного».

И вот, проходя в ту ночь мимо моей палаты, она увидела через стеклянные стены яркий свет над моей койкой. Сердце её ёкнуло. Случилось так, что рядом не было ни души. Девушка пробралась в палату, увидела меня, «светящегося», и влюбилась. Она тронула мой лоб своей рукой и заплакала. Долго слушала жуткие хрипы в моей груди, сбивчивое дыхание, и стала молиться, чтобы Бог послал мне жизнь и выздоровление. Воспитанная в атеистической семье, не зная ни одной молитвы, она просто присела на стульчик и мысленно умоляла Неведомого, но Всемогущего Старика с белой бородой – иного образа её сознание нарисовать не могло – помочь несчастному молодому человеку, почти убитому неизвестными злодеями. Романтической натуре виделись обрывки сказочных историй о чудесном воскрешении из книжек, детских фильмов и мультиков. Не контролируя себя и не брезгуя торчащей из горла трубки с булькающими в ней звуками, она наклонилась над умирающим принцем и прислонилась своим ртом к его холодным и сухим губам. «Живи!» только и произнесла она. Слабый желтоватый свет, окружающий тело, тотчас же исчез.

Не летал я ни в каких туннелях, коридорах с ангелами в белых одеждах. Я ничего не видел такого, о чём пишут энтузиасты и исследователи феномена «жизни после смерти», пока находился в десятидневной коме. Кроме одного сна. Если, конечно, его можно было назвать сном.

Ночь. Крыша большого здания. Ржавая кровельная жесть, с кое-где отогнутыми углами. Печные и вентиляционные трубы. Я будто парю над крышей и смотрю на неё сверху вниз. Вдруг крыша становится прозрачной, и яркая звездочка внизу манит меня к себе. Я плавно спускаюсь. Звездочка растёт и превращается в красивую, светящуюся белым светом девушку. Она плачет, опустив глаза, и шепчет: «Живи, живи, живи, любимый мой!». Я вдруг отрешенно понимаю, что слова её обращены ко мне. Я продолжаю любоваться её красотой и сказочным свечением, которое не мешает различать мельчайшие черты божественного лица. Душа моя волнуется и трепещет, наполняясь Любовью и Благодарностью. Неземной Свет начинает наполнять меня, и я открываю глаза…

Светлана, так звали девушку, вновь заплакала, но уже счастливо. Ресницы свалившегося с неба (или с больничной крыши?) первого в ее жизни пациента дрогнули, дыхание выровнялось, а с губ сорвался звук, который только она и могла разобрать: «спасибо». Я застонал, поперхнулся, закашлялся. В палату ворвалась сестра Вика, а следом и дежурный врач…

Через неделю, так и не найдя вразумительного объяснения чудесному исцелению безнадёжного больного, врачи выписали меня под наблюдение невропатолога, хирурга и терапевта по месту жительства. А ещё через месяц Светлана и я зарегистрировали в ЗАГСе свой союз.

 Мы со Светой никогда и никому не рассказывали своего величайшего секрета, и сейчас, посвящая в него Макса, испытывали некоторую неловкость, чувство неприкрытой наготы. Но это быстро прошло, поскольку глаза благодарного слушателя выражали необыкновенную мудрость, искреннее понимание и восхищение. И вообще, несмотря на то, что такого Макса я не знал никогда, казалось, что человек, сидящий сейчас напротив, знаком мне с незапамятных времен, как собственное отражение в зеркале. 

 Гость допил остаток уже холодного чая…

                                                                                                 (из цикла «Личный духовный опыт», фрагмент повести «Посиделки за чаем»)